Какой кошмар! Создаём ужасы. Часть 1.

Я прочитал и проанализировал очень много книг в жанре ужасов. Николай Гоголь, Эдгар По, Говард Лавкрафт, Стивен Кинг и несколько других менее известных авторов. Их книги, конечно, могут послужить примером неплохих ужасов. Но не более того. После их прочтения не будешь следующие пару ночей спать при свете и подпрыгивать на месте, обливаясь холодным потом, от любого внезапного звука. 

Можно попробовать разобрать «Вия» или «Страшную месть» Гоголя, «Мизери» или «Мглу» Кинга. И там будет на что обратить внимание. Как-никак, проверенная временем классика.

Но реально страшную книгу я обнаружил совсем не у мэтров художественной прозы, а у автора, пишущего преимущественно нон-фикшн. Причём именно на ней и следует разобрать факторы ужаса, условия его возникновения и приёмы преподнесения. Они там самые что ни на есть простые и действенные. 

Эта книга – «Перевал Дятлова» или «Смерть, идущая по следу» (разные издания называются по-разному). Автор – Алексей Ракитин. Мне эта книга показалась очень жуткой, пугающей. Мало того, я предложил её прочитать ещё нескольким своим знакомым – тоже достаточно искушённым в жанре ужаса. И они нашли её пугающей. 

При этом по замыслу книга не является художественной и не относится к ужасам. Автор называет её «расследованием» и пишет в документальном ключе. Можно ли рассматривать её структуру в качестве пособия для создания художественных ужасов? 

Да, вполне. Во-первых, многие детали трагедии до сих пор остаются загадкой, а потому в любой книге на эту тему немалую часть будут занимать домыслы, пусть даже и аргументированные. Во-вторых, в ней не только рассуждения, анализ документов и другие вещи, свойственные чистой документалистике. В этой книге очень много вполне художественного повествования – особенно там, где автор реконструирует события (или пытается это сделать). И в-третьих, мы добавим некоторые признаки худлита по ходу нашей статьи.

Мы не будем касаться того, насколько он смог обосновать свою точку зрения. Дело совсем не в этом. Подойдём к данной книге как к художественному произведению. 

На какие особенности повествования я хотел бы обратить внимание, прежде чем перейти к разбору создания ужаса? На мой взгляд, эти особенности смогли подготовить отличную почву для создания той страшной атмосферы, без которой любые пугающие события не сработают. По каждой из особенностей даю пояснение, какова её роль в создании ужаса. 

1. Отличная внутренняя логика и обоснованность рассуждений. Не буду вдаваться в подробности, насколько соответствуют его рассуждения и выводы реальным событиям. Этого мы уже, скорее всего, никогда не узнаем – хотя бы потому, что к моменту написания этой статьи исполнилось 60 лет со дня трагедии. Однако всем фактам, всем зацепкам Ракитин смог найти объяснения, которые не противоречат ходу повествования. Каждое из предполагаемых ( в рамках худ.литературы – сочинённых) событий имеет свои первопричины и свои последствия, которые подкрепляются (верифицируются, если хотите) фактами. То есть все события и действия героев последовательны, логичны, соответствуют характерам персонажей (назовём героев книги так, ибо мы договорились, что рассматриваем её как художественное произведение). 

Это заставляет верить тому, о чём читаешь. 

2. Живость, наглядность, наглядная достоверность событий, действий. Если применить слово «живописание», то попадём прямо в точку. Автор настолько детально преподносит нам поведение героев, их биографию, внутренний мир, что книге позавидуют многие чисто художественные произведения. А если сюда добавить детальнейшие и наглядно преподнесённые описания, что видишь все сцены, будто прямо перед собой. Будто смотришь фильм – настолько всё визуализировано (не побоюсь применить это слово). Живописание – это как раз то самое, когда читаешь книгу, и как будто при этом смотришь фильм. При этом сюжет не провисает ни на миг. «Перевал Дятлова» - это как раз пример отличного, мастерского использования детализированных описаний и повествований не в ущерб динамике и напряжённости сюжета. Вполне возможно, что это влияние документалистики. Что ж, будем знать, что если в худлит грамотно подбавить (псевдо)документалистики, то это поможет натянуть сюжет даже при обилии деталей и описаний. Кинг иногда пользовался этим приёмом, помогало. 

Это делает повествование не просто кинематографичным, а словно бы интерактивным – как будто ты там, едешь рядом на лыжах, разбиваешь палатку, бежишь по склону, а потом и … Именно. 

3. Погружение в реалии и детали эпохи. Не будем копать, действительно ли ядерный шпионаж в 1950-х гг выглядел именно так. Возможно, всё было по-другому. Но воссоздать дух, быт, взаимоотношения между людьми, характерные для тех далёких времён не так-то и просто. Например, в современных фильмах «про Союз» этого делать не умеют вообще. Видишь лютый фальшак во всём: от внешности и речи до поведения и мировоззрения. Ты не веришь абсолютно ничему из того, что видишь.

Здесь всё наоборот. Автор настолько ответственно и добросовестно подошёл к проработке атмосферы тех времён и той территории, что добавил ещё большой плюс к кинематографичности, наглядности своего произведения. 

Это усиливает эффект погружения.

4. Живой и простой язык. Простой не в смысле упрощённый и примитивный. Совсем нет, как раз наоборот. Простой в смысле без искусственного украшательства и витиеватости, либо наоборот нарочитой сложности, нагромождённости, свойственных многим авторам художественных текстов. 

Это помогает словно бы плыть по тексту, быстро и плавно. 

5. Реализм. Автор исходит из совершенно материалистических взглядов на трагедию. Не притягивает неведомые силы, загадочные объяснения событий. Наоборот, в его тексте всё абсолютно очеловечено и сугубо реалистично. 

Это заставляет верить в происходящее. 

На этом закончим первую часть статьи. В следующей части рассмотрим те приёмы, которые нагнетают страх. На примере этой книги, с детальным разбором каждого приёма.